Греция формирует в совокупном ВВП еврозоны лишь около 3%, напоминают они, а размер ее госдолга уступает долгам некоторых банков, которых правительствам в свое время пришлось спасать от последствий кризиса субстандартного кредитования. Предоставьте Греции ничтожный заем в размере Е20 млрд – и инцидент исчерпан, увещевают апологеты евро. Это ведь меньше, чем британское правительство вливало в Lloyds или Royal Bank of Scotland.

Подобный расклад звучит вполне позитивно. Однако он наивен и политически бесчестен. Собственно, на политической нечестности создавалась и сама единая валюта, поскольку в сердцевине проекта еврозоны всегда оставалось фундаментальное противоречие, на которое творцы монетарного союза так и не дерзнули замахнуться. Однако, хотят они того или нет, теперь оно оказалось в центре внимания.

В то время как ЕЦБ контролирует уровень процентных ставок в регионе и объем денежной массы, размер бюджетного дефицита каждой из стран-участниц Е-16 является результатом решений по расходам и налоговой политике ее собственного национального правительства.

Как же можно воплотить коллективную финансовую дисциплину в валютном блоке, состоящем из суверенных государств, каждое из которых несет ответственность перед своим собственным электоратом? Честный ответ: никак! По крайней мере, до тех пор, пока вы не подомнете под себя автономию избранных демократическим путем политиков и, соответственно, тех, кто голосовал за них.

А избирателям такой вариант определено не нравится. Равно как и политикам. Оказавшись между не на шутку разозленными избирателями и не на шутку разозленным ЕЦБ, большинство пылких «про-европейских» политиков всегда предпочтет принять сторону «своих». Вот почему еврозона в конечном итоге все-таки развалится – вне зависимости от того, будут ли спасать Грецию, или нет.

Еврократы обвиняют в бедствиях единой валюты «спекулянтов». (Вспомните, совсем недавно в Давосе Папандреу обвинил спекулянтов в организованном нападении на евро, предположив, что они решили начать атаку со «слабого звена»). Немного смахивает на то, как если бы моряк обвинял море. Еврозона потенциально обречена потому, что в конечном итоге экономическая логика победит, и электорат каждого государства громко заявит о своей воле. Нынешняя греческая сага не поставит крест на еврозоне – однако историки будущего, возможно, выделят ее впоследствии как начало конца.

Многие отмечают, что Греции, с ее длинной историей финансового расточительства, было суждено стать ахиллесовой пятой еврозоны. Однако уместно было бы заметить, что эта финансово заблудшая страна исторически является также и колыбелью демократии. Если греки возмутятся, свергнут своих законно избранных правителей и наотрез откажутся от того, чтобы их подвергали мерам жесткой экономии – это их право. На мой взгляд, это стало бы безумием – но в любом случае это будет их собственный выбор.

Если Берлин и Брюссель попытаются подогнать Грецию под свои стандарты, и «ограничения» будут наложены извне, ситуация станет абсолютно опасной, а акции протеста могут превратиться в полномасштабные бунты. Греция окажется ввергнутой в хаос социальных беспорядков. Вылезут на поверхность и обострятся глубоко укоренившиеся претензии и подозрения между разными странами. И ради чего?

Дефицит бюджета Греции составляет 12,7% от ВВП. Вероятно, фактически эта цифра равна 15% или выше, поскольку местные политики годами врали населению о реальном размере госдолга. Что ж, они не первые и не последние европейские лидеры, поступающие подобным образом. Уникальным в данной ситуации является то, что пособником Греции в укрывательстве реального положения дел выступал Брюссель – подкорректировавший свои обычные «критерии конвергенции» для того, чтобы позволить Греции вступить в еврозону.

Не далее как в сентябре 2008 г., когда у евро все было в порядке, несмотря на очевидные различия между положением дел в различных странах Е-16, 5-летние кредитные дефолтные свопы Греции стоили лишь незначительно дороже страхования ГКО Германии. Тех же (включая и автора этой статьи), кто продолжал предупреждать о том, что ситуация в регионе «опасна и потенциально нестабильна», считали психами, ксенофобами или еще кем похуже.

Затем разразился кризис субстандартного кредитования, и страхование греческого долга от дефолта внезапно подорожало – в течение восьми недель спрэд по CDS вырос в 6 раз. Теперь же этот показатель держится в районе 400 б.п., примерно в 20 раз превышая значение января 2008 г. Риски дефолта растут в Португалии и Испании (являющейся, кстати, четвертой по величине экономике региона).

Проблема в том, что угроза дефолта в Греции – где долг размером Е20 млрд. подлежит к уплате в апреле и мае – вынуждает кредиторов дважды подумать, прежде чем ссудить деньги другим правительствам, тоже попавшим в затруднительное положение. Даже если на этот раз Греции и удастся выкрутиться, последний кризис означает, что правительствам повсеместно придется больше платить за свое финансирование, а это, в свою очередь, взвинтит стоимость кредитования для всех и каждого – и в еврозоне, и за ее пределами, включая Британию. Это и есть то самое «распространение инфекции», о котором все говорят.

Власти Греции отчаянно пытаются убедить весь мир, особенно немцев, в том, что они сдержат обещание и сократят дефицит в следующем году до 8,7% от ВВП, а к 2012 г. опустят его под отметку 3%. Это могло бы стать самым радикальным и жестким сокращением в истории современной Европы. Но этого попросту не произойдет.

На самом деле у Греции есть два выхода, причем оба являются разрушительными для еврозоны. Первый – дефолт, отказ от единой валюты и возвращение к драхме, достаточно дешевой для того, чтобы стимулировать экспорт и экономический рост. Я говорю страшные, кощунственные вещи, однако если взглянуть на бурлящую забастовками и акциями протеста Грецию, такой сценарий вполне возможен.

ЕЦБ годами удерживал ставки на низком уровне для того, чтобы не гневить Францию и Германию. Это усложнило жизнь, став причиной опасных долговых пузырей, в меньших по размеру и в большей степени подверженных инфляции членах Е-16. Если Греция решит направиться на выход из союза, правительства ряда других государств региона окажутся под усилившимся давлением с призывом поступить аналогичным образом. Целостность еврозоны будет серьезно нарушена, и в конце концов ее распад – или сжатие до размеров франко-германского блока – станет лишь вопросом времени.

Другой, более вероятный вариант: Греция принимает помощь с руки Германии и кое-как выкарабкивается из этой передряги. Однако и этот сценарий является предвестником скорого конца Е-16. Берлин и Брюссель предложат помощь на очень жестких условиях (потому что немецкие избиратели не согласятся ни какие более компромиссные варианты), и Греции придется пообещать быть паинькой. Германию можно понять: ей довелось пережить ужасы гиперинфляции в перерыве между двумя мировыми войнами, и страна потратила более полувека на выстраивание авторитетной политики, внушающей доверие. Согласие на помощь Греции станет для нее знаковым шагом, первым за десятилетия отступлением от своей жесткой денежно-кредитной политической линии.

И тем не менее, Германия решится на это. В случае отказа она рискует получить клеймо «плохих европейцев», а для послевоенной политической элиты Германии это равнозначно анафеме. Кроме того, Берлин характеризует высокая доля финансового участия в статусе евро как мировой резервной валюты номер два.

Безусловно, помощь Греции будет обставлена как нечто «из ряда вон выходящее» и «исключительное», однако это уже ничего не изменит: если перейти Рубикон, пути назад уже не будет. Спасения захочется и другим странам. С какой стати португальским, эстонским или испанским гражданам терпеть лишения, безработицу и меры жесткой экономии, если греков избавили от такого бремени? Почему им можно – а нам нельзя? Если крупные банки могут бороться за получение помощи, переходя за грань «моральных рисков», политические лидеры будут поступать точно так же. Если немцы вступятся за греков, спасательные операции станут обычным делом.

В конечном итоге, население крупнейших европейских государств, столкнувшись с собственными финансовыми проблемами, скажет: довольно! Монетарный союз Европы развалится – как и любой другой валютный блок, когда-либо существовавший в истории. Исключением является Америка, но здесь важно отметить, что США, как бы еврократам ни было тяжело признавать это, успела просуществовать в виде политического союза в течение полутора столетий, прежде чем в 1913 г. был создан Федрезерв.

Это ключевое отличие. Америка является политическим союзом, с развитой системой межрегиональных финансовых трансфертов – чего нельзя сказать о еврозоне. Вот почему единая валюта рано или поздно даст трещину, обнаружив свою подлинную сущность: триумф европейской спеси и политического тщеславия над экономической логикой, обойти которую все же не удается никому.

Лайам Хэлиган,

главный экономист Prosperity Capital Management